А нам с тобой, скажи на милость,
                                                                      О чём писать не доводилось?..
                                                                                                               М.Котлев

                              Задумайся, зачем ты был?
                              Чем мир скучающий тревожил?
                              Что потерял? Что раздобыл?
                              А впрочем, всё одно и то же -

Несчастье, счастье – всё равно,
Зависит от угла паденья…
Ты был уже давным-давно,
А жизнь – лишь точка совпаденья.

* * *  

Не майскими воспета грозами,
А повседневностью земной,
С её метелями, морозами,
С такой пронзительной зимой.

Сквозь ледяные полугодия,
Когда и сил-то нет терпеть,
По бедам бьёт с небес мелодия,
Чтоб научить победно петь.

Сквозь это снежное, колючее,
Дошедшее до самых пор,
Всё льётся, льётся многозвучие,
Не слыханное до сих пор.

* * *

Читать ли книги, слушать ветер –
Какая разница, когда
Уходишь ты, и бьются в веки
С тобой прожитые года.

И думаю, не потому ли
Теперь качается земля,
Что в кривотолках потонули
Два наших бедных корабля?

Хотя, твой, кажется, не тонет,
Уверенно плывя вперёд
В азарте молодой погони
И не настал ему черёд.

И мой, рискуя, над волнами
Вновь поднимает паруса,
Чтоб в нашем повседневном гаме
Поймать, как ветер, чудеса.

                                     ЛЕТНИЕ СНЫ

                                                 1

Взлохмачен сон твоим приходом
И я проснулся вновь с улыбкой.
Но только реже с каждым годом
Свиданья в этой тени зыбкой.

Но только тише час от часу
Твой голос в этой дали хрупкой.
Небесному иконостасу
Наш мир огромный, как скорлупка.

Как память реже миг за мигом
Родные образы листает,
Пытаясь воссоздать по книгам
Всё, что во сне тревожном тает.

                                                 2

Казалось лето только-только
Налилось спелым виноградом,
Но посмотри, несётся полька –
Безумье ветра с листопадом.

Но вот уже дожди слезятся,
А ночью замерзают лужи.
И лишь под утро смутно снятся
Деньки, которым я не нужен

Почти на год. Тепло сбежало
В далёкие, чужие страны.
И там лежит, как одеяло,
Закрывшее земные раны.

Но бредим мы тепла приходом
Уже в самом зимы начале.
И так всё время, год за годом,
Смешав  и радость, и печали

В одном единственном сосуде,
Что где-то там во мне таится,
Себя находит в ветра гуде
И жёлтых листьев веренице.

 * * *

И по тропам, по трупам листвы, и по первому льду
Мы проходим, забывшись в мечтах о несбыточной яви.
Я такой же, как вы, я сегодня со всеми иду,
Расписавшись покорно в бессилье, в безумье, в бесславье.

Надо ль дальше спешить или, если позволит перо,
Отказаться от бега, взглянув на весь мир удивлённо?
Говорите, любить просто так, без причины, старо?
Ненавидеть старее – у зла запылились знамёна.

А добро и любовь… Им не надо совсем кулаков.
Им  ладоней касанье нежнее гагачьего пуха.
Уходите с тропы, где не видно совсем облаков
И где ревность жужжит, как над ухом летящая муха.

* * *

Тебя обвинять? Почему? Ты святее икон!
Что б ты ни сделала – есть у тебя это право.
Лишь бы увидеть, услышать и бросить на кон
Всё, что имею (сюда б и посмертная слава).

Только имею не много, не многих и не
Так регулярно, как это пристало поэту.
Не отягчаясь виной, не сгорая в вине.
И, даже мысленно, не разъезжая по свету.

Тихо сижу в заколоченной с разных сторон
Мирной обители – анахронизме совдепа.
В пыльном окне отражаются стаи ворон,
В треснутом зеркале – чья-то помятая репа.

Кто это, Боже? Я с ним был когда-то знаком.
Только глаза… Он когда-то светился глазами.
Ну а теперь – керосин пополам с чесноком.
Те же педали, но все, как назло, с тормозами.

Полураспад, апокалипсис. Если б не ты,
Если б ни образ, парящий надмирно, надстрочно,
Я б интерес вызывал у одних  понятых,
Я бы не лез в это рифмобезумие, точно

Тысячи, тысячи, тысячи, кто до меня
Так же кричал и молчал, а случалось, и бредил
В этом пространстве густом от огня до огня,
В чёрном, как небо беззвёздное, стареньком пледе.

* * *

Жизнь с любимой – игра в поддавки,
Где нет выигравших и проигравших,
Ведь довольно касанья руки
Для награды и сна для уставших.

Да, довольно… Довольно давно
Пробежались по клавишам пальцы,
И ударили звуки в кино,
Звуки музыки… Эти скитальцы

По земному подобию вен.
Круг за кругом до изнеможенья
Мы бежали из замкнутых стен
Отголосками воображенья.

Ворожея – шальная строка
Подсказала, что в жизни досталась
Нам игра, где лишь два игрока.
Как азартно она начиналась

С полувзглядов, намёков, смешков,
С совпадений, почти что случайных,
Наших тел в толще спальных мешков,
С выражений, лицом излучаемых.

Начиналось так здорово, но
Кто же думал тогда о финале.
И осталось на память вино
Недопитое в старом фиале. 

Как бы ни были в жизни ловки,
Но отмечено в правилах ваших:
Жизнь с любимой – игра в поддавки,
Где нет выигравших и проигравших.

* * *

Никого. Только память твоя
Всё прозрачнее вьётся во мне.
Прозаичнее бьётся, а я
Не сгораю в холодном огне.

Не отречься. Но как? Подскажи,
Где искать, если надо искать…
Никого. И горят витражи,
Как в луне молодая река.

Я устал, но иду утолять
Пешеходства гремучую страсть.
Власть – не значит любовь и земля,
А Земля и Любовь – значат Власть.

Значат много во всех и всегда,
Если живы иконы твои –
Это вовсе ещё не беда,
Это только уколы хвои.

Три, судьба, ограняя в алмаз,
Наши души, тела и дела.
Никого… Никогда… Кроме нас –
Руны вечности в теле ствола.