***
Ты вновь не пожелаешь позвонить,
а я все жду - уже не первый вечер.
Какая тонкая тянулась нить
от первой до последней нашей встречи.
Она звучала сладко, как струна,
и с беспощадной ясностью металла.
Еще в начале, радости полна,
тоску прощанья верно угадала
и оборвалась - так была тонка.
Последний звук, как голос человечий,
не в силах позабыть, я жду звонка
и не дождусь уже который вечер.
1972
СТАРЫЙ ДОМ
Здесь двери скрипят и чуть живы замки.
Впотьмах натыкаешься на башмаки.
Журналы и книги, носки и игрушки,
как люди, растерянно жмутся друг к дружке.
Здесь разное время у разных часов.
Здесь рядом с раскрытой тетрадкой стихов
на хлеб и картошку отложены деньги.
Здесь ночь прерывается хныканьем детским,
и надо газету читать не шурша,
и надо друг друга обнять не дыша.
Когда ж теснота переходит пределы, с
рываются вещи, как крик: "надоело!" -
швыряя отчаянный вызов руке -
ударить со зла по своей же щеке.
И хлопают двери, надрывно прощаясь,
но - ты возвращаешься, я возвращаюсь.
1983
АНТИМИР
...А виденья наяву подробны,
как провалы на гнилом мосту.
«Анти» много ближе, чем «подобно»,
воплощает страсть, запрет, мечту.
«Анти» - твой двойник с обратным знаком,
а над сутью знак имеет власть.
Этот плод, как привкус крови, лаком,
но не то, чтоб без следа пропасть.
Здесь века - светлы, недвижны дали,
там - скрежещет прорва черных вод.
Может, ты - в неверном Зазеркальи.
Лишь ребенок зеркало пройдет.
1988
СОЛНЦЕ В НОЧИ
Я висела над пропастью тысячу лет.
Я за чью-то бездарность держала ответ.
Я дарила тепло, будто каждый продрог.
Я себя подавала к столу, как пирог.
И когда на ледник взобралась на авось,
солнце лучиком скромным в тумане зажглось.
И, слегка распалившись, сказало:
«Привет! Эти льды не растопишь за тысячу лет...
Если даже слегка кое в чем помогу,
Вы рискуете, леди, сгореть на снегу.
Вот начнется потеха без правил игры:
как бы Вас водопадом не смыло с горы!»
Я с природой бороться никак не могу.
День полярный настал, ночь досталась врагу.
В сердце рыжие клоуны гонят печаль.
В доме рыжее солнце встает по ночам.
1998
ВАТАГА
Мы приписаны к ветхой избушке.
Служит утварь щербленая нам.
Рыба - в печке, в засолке, в засушке.
Хитроумная снасть по стенам.
Теплит блюдце грошовую свечку.
Поцелуй - что молитва без слов.
Перекатами горбится речка,
обещает хороший улов.
Чуем заверти, мели, овраги.
Челн увертлив, рука не дрожит.
Зряшно каркает ворон в овраге,
маясь дурью, русалка визжит.
Дом висит на заржавленных сваях,
хмурит окна, мечтой обуян,
что река, по весне разливаясь,
оборвет, понесет в окиян,
что побасенки, мороки, страхи
темным илом осядут в сети,
что старшой наш, в воскресной рубахе,
скопит светлую силу в дести.
Что прервется суровая сшибка
безупречным движением рук,
что заблещет, заплещет, как рыбка,
безгранично податливый звук.
1989
